Первый дождь молодой весны.
А за стенкой соседи спорят.
Спрячу сердце на антресолях,
Чтобы не было в нем войны.
Душу выну, запру в комод.
Не увидишь под слоем пыли.
Обломаю все перья в крыльях,
Превращусь в побледневший лед.
Спрячу тело в бездушность стен.
Скоротаю в них дни и ночи.
В моей жизни одни лишь точки
С недоступностью перемен.
* * *
Воздух, приправленный сладкой мятой,
Немного ванилен, но крайне свеж.
С неба слетают кусочки ваты
На берег, что летом был цвета беж.
Он греет руки в своих карманах.
Морозно так, что витает пар.
И снежный вечер зимы туманной
С ним вместе меряет тротуар.
Поправит шарф, отойдет, закурит.
И в мыслях снова прокрутит жизнь.
Поймет, что лучше уже не будет,
А все, что было, лишь миражи.
Он чуть нетрезв и немного грустен,
Уже не молод, но так красив.
Когда на улице станет пусто,
Опять поймает себе такси.
А утром вновь аспирин, похмелье,
И все по кругу, и все с нова.
Она ушла, громко хлопнув дверью,
Когда ему была так нужна.
Пройдут года, и он все забудет.
И в сонный вечер уставших зим
Поправит шарф, отойдет, закурит.
Он, как и прежде, всегда один…
* * *
Расстилает январь сугробы
В цвет колечка, где бирюза.
Солнце золотом высшей пробы
Больно режет с утра глаза.
И бегут по спине мурашки
Отголосками той любви,
Без которой уже не страшно.
Мы с тобою давно на «Вы».
Мы закончили нашу пьесу
Жирной точкой на пол-листа.
Но глаза так дороги сердцу
В цвет колечка, где бирюза.
* * *
Девяностые – детство, юность,
Совсем молодая мама…
И нас еще не коснулась
Эпоха твиттера и инстаграма.
И у нас еще нет мобильных.
Есть три кнопочки тамагочи.
А по пятницам там стабильно
Дискотека до поздней ночи.
Мы поем под гитару песни
На лавочке возле дома.
И жизнь кажется интересней,
И не хочется по-другому.
Мы читаем Надежду Тэффи
И влюбляемся вечерами.
И у нас нет пока что селфи
В одиночестве и с друзьями.
А сегодня мы все другие.
И взрослеют быстрее дети.
У нее есть уже «любимый»…
Этой девочке ровно девять!
Не хочу говорить нелестно,
Но молчать будет тоже странно…
Спасибо, за наше детство
Без твиттера и инстаграма!
* * *
Утихли ветры, ставни отскрипели.
Не слышен даже вой чужих собак.
Огнем горят уснувшие аллеи.
А до утра всего лишь только шаг.
Губами звезд целует небо очи,
И месяц освещает магистраль.
Душа надломленная плачет среди ночи
И трескается — тоненький грааль.
Осталась горечь в памяти безликой,
И отзывается все болью в глубине.
Не слышно ни дыхания, ни криков.
Лишь голос твой откуда-то… Извне…