В августе в Молодежном театре Алтая завершилась работа над двумя спектаклями – уличной притчей «Мсье Ибрагим и цветы Корана» (16+) и семейной историей «Временно недоступен» для зрителей от 12 лет.
Завершилась, впрочем, условно: режиссеры подчеркивали, что работа над ними еще продолжится, а поможет в ней реакция первых зрителей, которыми были в основном артисты МТА. Официальной премьеры в нынешних обстоятельствах еще бог знает сколько ждать. Но и предпремьерным показам в закрытом режиме в театре радовались как никогда. Актер Андрей Воробьев, выступивший в качестве режиссера-постановщика спектакля «Мсье Ибрагим и цветы Корана», сказал:
– Это праздник для театра и тех артистов, которым сегодня предстоит выйти на сцену. Мы пять месяцев ничего не играли для зрителей, и сейчас… пусть это и наши коллеги, но все равно театр – это общение актера и зрительного зала.
О родственных душах
«Когда мне исполнилось одиннадцать лет, я взломал своего поросенка и отправился навестить потаскушек. Поросенок – это свинья-копилка из глазурованного фарфора с маленькой щелью, куда можно опускать монеты, но вынуть их уже не получится» – так начинается история мальчика по имени Моисей, или Момо, обитателя еврейского квартала Парижа, в книге бельгийского писателя Эрика-Эмманюэля Шмитта «Мсье Ибрагим и цветы Корана».
К творчеству Шмитта в Барнауле уже обращались: Александр Зыков ставил для Надежды Царининой в театре драмы пронзительный моноспектакль «Оскар и Розовая дама» об умирающем ребенке. А на творческой лаборатории в театре кукол «Сказка» молодой режиссер Мария Любецкая удачно поработала над пьесой «Дети Ноя». Небольшая книжка про мальчика Момо – одновременно куда более легкая история (все же не про холокост!), но и требующая аккуратности в расстановке акцентов.
Момо (убедительный в роли подростка актер Андрей Потереба) был брошен матерью сразу после рождения, а затем оставлен и своим отстраненным, вечно недовольным отцом (Виктор Синицин). Неутоленную жажду любви и безусловного принятия он пытается восполнить походами к проституткам. Но настоящее принятие и подлинного отца, в том числе и духовного, неожиданно находит в пожилом бакалейщике мсье Ибрагиме – «местном арабе», владельце лавочки. Играющий его Александр Чумаков не изображает ничего восточного и экзотического, но мудро улыбается, глядя на чужого запутавшегося ребенка. И учит улыбаться Момо.
Жанр притчи подходит такой истории как нельзя лучше: что значит быть евреем? А мусульманином? Каково это – взрослеть, остро переживая свое сиротство? Почему так важно увидеть море? И чему вообще учит Коран мсье Ибрагима? Даже естественные ограничения малой сцены МТА оборачиваются на пользу спектаклю. На момент сдачи ему можно было предъявить разве что упрек в некоторой иллюстративности – история чаще проговаривается, чем рассказывается на языке театра.
Кстати, здесь два актерских состава, и довольно разных. Но все женские роли (то есть мать Момо, проституток и даже эпизодическую Брижит Бардо) играет одна Виктория Проскурина, обозначенная в программке как «Женщина». Что, наверное, тоже символично.
Переживая утрату
Совсем другим по духу вышел спектакль Анны Зиновьевой «Временно недоступен» по одноименной пьесе современного немецкого драматурга и режиссера Петры Вюлленвебер.
Обычная семья среднего класса переживает непростые времена: мама попала в аварию. И, пока она в больнице, папа, успешный и занятой страховой агент Матиас (Александр Савин), просит приехать бабушку (Галина Чумакова), чтобы помочь с двумя детьми – десятилетним Нико и двенадцатилетней Веньей. Вот только мама не поправится, а умрет от осложнений. И каждому из членов семьи придется мучительно и в одиночку искать способ жить дальше.
Молодежный театр оказался готов говорить с подростками о таких сложных вещах, как горе и переживание утраты близкого человека. Разговор получается честным, да еще и на современном материале. Эту ситуацию мы видим именно глазами Нико и Веньи в исполнении Владимира Кулигина и Анастасии Даниловой, и это обычные брат и сестра, которые подкалывают друг друга и порой ссорятся из-за бытовой ерунды. Да еще приезд бабушки с ее резким характером не то чтобы помогает, скорее, окончательно переворачивает дом вверх дном. Дом, в котором, как выясняется, было много секретов.
Камерная сцена МТА в этом спектакле вовсе не камерная, а огромное и временами совершенно пустое темное пространство, в котором особенно сильно ощущается символическое отсутствие погибшего родного человека, разорванных душевных связей, понимания, как все устроить. Переживая утрату, герои спектакля уходят в себя – каждый по-своему. Потрясенный отец старается возвращаться с работы как можно позже и по возможности не видеть своих детей. Дочь постепенно отдаляется от лучшей подруги и безуспешно пытается в одиночку наладить дела в семье. А сын прогуливает школу и подсознательно ищет опасности то на железной дороге, то на заброшенной фабрике – и в итоге, конечно, находит. Лишь критическая ситуация, в которую попал 10-летний Нико, заставляет всех очнуться и вновь увидеть друг друга.
Источник: Алтайская правда
