В этом году 25 июля отметили день рождения Василия Макаровича Шукшина. Времени прошло достаточно, что-то еще осталось в памяти, что-то потерялось, ведь девяностолетие – срок солидный.
Мне довелось с ним познакомиться, когда он вел съемку фильма «Печки-лавочки». На тот момент я исполнял обязанности директора Шульгинлогской школы в Советском районе, где первым секретарем был М.В. Мочалов.
Он и отправил меня туда со словами: «…А самое главное: хорошо встретишь Василия Макаровича Шукшина, который будет вести съемки фильма. Всю группу во главе с ним разместишь в школе».
Эпиграф к материалу был написан не случайно. Мы здорово сдружились с Василием Макаровичем. И когда мы расставались, именно эти слова были им сказаны.
Рядом со школой с восточной стороны стоял пятистенный дом. Комнаты этого дома, к моему счастью, были ухоженными. Буквально на третий день пришли ко мне Василий Макарович Шукшин и Федор Тилилицкий, местный музыкант-балалаечник.
Шукшин с первого взгляда показался мне умным, с какой-то необыкновенной мужской улыбкой, лицо его светилось добротой. В разговоре чувствовалась серьезность и строгость. Рубаха на нем была темно-серая. Сверху надет пиджак, не от костюма, длинный, почти, как мне показалось, до колен, с закругленными нижними бортами, с накладными карманами с боков и на груди, тоже серого цвета. Брюки темные, не широкие, рыжеватые туфли, без головного убора.
Я пригласил войти их в веранду, здесь ее называли сенями. В веранде находился большой стол с огромной крышкой-столешницей. По обе стороны стояли две деревянные скамейки. Василий Макарович тут же уселся за стол и приспросил разрешения за ним работать. Я предложил более удобный вариант – комнату в доме, но он наотрез отказался. На том и согласились. Он еще добавил: «В школе мне не совсем удобно, шумно и мешают работать». Пожатием рук закрепили этот договор…
Василий Макарович ко мне ходил почти ежедневно. Дрова, мною заготовленные, были уложены в поленницу прямо у забора на улице. Как-то в середине недели прихожу на обед, а он стоит и перебирает их. Я его окликнул, он повернулся, махнул рукой, призывая меня к себе, и начал показывать, какими дровами надо топить баню. «Они горят дольше, и от них исходит ароматный запах (имея в виду дым), — продолжил В.М. Шукшин. – Он окутает камни на каменке, стены и воду. В такой бане мыться – всегда одно удовольствие. Придешь больным, а уходишь здоровым».
Мне подумалось: с какой осторожностью и вниманием он подходил к обычаям старины, старался заметить каждую мелочь. Он еще поведал, что зола, полученная от дров, которые длительно находились в воде, служит хорошей краской.
Бани на моей усадьбе не было, и мы дрова и воду носили к соседу Потехину Василию Ивановичу. Дом и баня дедушки стояли недалеко от Катуни. Василий Макарович предпочитал ходить за водою на реку. «Эта вода помягче и целебнее, — говорил он. – Она будет придавать нам силы».
Дом, который строился для фильма «Печки-лавочки», находился в восточной части села, на берегу Катуни, от меня – рукой подать. Это был замысел Шукшина. Две стены построены полностью, одна – наполовину, четвертой и вовсе не было. Крыша покрыта прочной пленкой. Вход в дом с севера. Слева стояла большая русская печь. С южной стороны – большой стол со скамейкой. Справа – деревянная кровать высотою около метра с одной ножкой, царги крепилась к стене. В переднем углу висела икона, украшенная расшитым полотенцем. Еще в комнате стоял деревянный ушат, над ним висел рукомойник. Потолка не было, но зато были полати, которые так любил в детстве Шукшин. И здесь он про них не забыл. Усадьба была огорожена жердями. Забивались два полутораметровых кола, между ними – маленький колышек. Все это перевязывалось прутьями, между ними укладывались жерди. Почти на каждом колышке – глиняный горшок. Все это напоминало о далеком прошлом, о жизни предков.
Актер Иван Рыжов поведал мне, что реквизит к съемкам подготовил Шукшин, а сам фильм по смете – два миллиона рублей. Дом, где велись съемки, продали совхозу «Шульгинский», из него позже сделали контору отделения.
Баня на участке стояла на самом возвышенном месте в 10-15 метрах от дома. Кстати, это расстояние при строительстве бани от дома на Руси выдерживалось беспрекословно.
По размеру баня была не очень большой. Помню, Василий Макарович забил четыре колышка, по этой разметке и строили.
Строительство велось по особым традициям, которые помнил Шукшин. Дверь бани открывалась в сторону Катуни. Порог был сделан так, чтобы его приходилось перешагивать, высоко подняв ногу. С южной стороны – маленькое окошко. Потолок выполнял и роль крыши, доски были уложены под большим уклоном. Два верхних ряда бревен были уложены так, что, входя в баню, ты, невольно сгибаясь, кланялся. Каменка сделана по канонам того времени, крышей ей служило старое колесо от какой-то косилки, поверх стоял чугунный котел. Помню, Василий Макарович раздобыл его у дедушки И.В. Тупикина. Котел был обложен камнями, топка значительно ниже пола. Когда я поинтересовался, зачем это именно так, Шукшин пояснил: «Чтобы пол в бане был теплым. А холодный воздух должен подниматься выше, поэтому порог высокий. Потолок шатром сохраняет теплый воздух в центре бани».
Читатель спросит, а зачем все это? Фильм «Печки-лавочки» — художественное произведение, и эта архитектура является его частью. Все вещи, показанные в фильме, реальные. Режиссер старался сделать все таким, как у народа, чтобы быть правдивым в мелочах.
Баню затопили теми же самыми дровами, что лежали в поленнице. Она топилась почти целый день. Сруб сделан был без мха, хотя и плотно, но щели были. Все закоптилось внутри и снаружи. Вечером мы мылись в новой бане, было уже темно, когда он зашел ко мне. Мы почти все время разговаривали о школе.
Мне сейчас трудно сказать, как нас свела судьба. Но одно ясно: места, где снимался фильм, для него были знакомы. Он любил эти села, расположенные вдоль Чуйского тракта, вдоль берега Катуни. Поэтому и фильм получился таким душевным.
Василий Макарович был человек очень внимательный и тонкий. Все проблемы, которые были в школе, он увидел сразу. В тот вечер мы вели разговор о том, что волновало коллектив. Он говорил, что в первую очередь надо обратить внимание на условия жизни учителей и детей. Постараться снять с повестки дня квартирный вопрос для педагогов, оказать помощь в быту. Важно организовать питание школьников, причем бесплатное. И обязательно на базе восьмилетней школы открыть среднюю. Что и было вскоре сделано. Говорили о школьных трудовых бригадах, о пополнении библиотеки. Думали все эти темы поднять перед руководством совхоза.
В один из рабочих дней я позвонил директору совхоза «Шульгинский» и сказал, что В.М. Шукшин хочет с ним поговорить. Вскоре мы уже сидели у него в кабинете. Там помимо М.А. Никрошкина, директора, был секретарь парткома В.Р. Грешных и управляющий отделением совхоза А.А. Нижегородцев. Встреча получилась радушной и конструктивной. Директор ко всем поднятым вопросам отнесся положительно и сказал, что все попробуют решить. Секретарь парткома заверил: «Школа станет вторым отделением совхоза, а весь коллектив, учителя и дети будут в поле нашего внимания».
Сегодня об этом хочется рассказать. Не будь в то время съемок фильма «Печки-лавочки» и не будь В.М. Шукшина, школа бы не имела того, что стала иметь. Василий Макарович говорил, что и хорошее, и плохое будет памятью.
Чуть позже я пришел к директору совхоза узнать, что решили с питанием школьников. Он сказал: «Считайте, сколько денег нужно, чтобы хорошо кормить детей, и не забудьте про учителей». В этом же году впервые в школе открылись двери столовой, питание было бесплатным. На удивление редкое событие.
Вопрос о помощи учителям был тоже решен. По довольно низкой цене выписали зерно, кому и сколько было необходимо. Впервые за много лет выделили дрова. Трем учителям капитально отремонтировали квартиры. Мне дали зеленый свет на приобретение всей необходимой литературы для библиотеки.
Из старшеклассников была создана производственная бригада, в задачи которой входил уход за плодовым садом на площади 26 га.
По окончании съемок В.М. Шукшин договорился провести косметический ремонт школы, но не успел: начался учебный год. Зато он привез целую машину краски разных цветов, дал несколько десятков листов фанеры и пиломатериалы для работы в школьной мастерской. Хозяйство «Шульгинское» помогло оборудовать слесарные верстаки. Полностью заменили электропроводку.
Когда Василий Макарович закончил рукопись режиссерских записок о фильме «Печки-лавочки», в один из вечеров он принес мне черновик. Я пожал плечами: зачем мне это? Он ответил: на память. Во всех встречах с Шукшиным чувствовалось приближение конца его жизни. Помню, я как-то возмущался, что надолго школу заняли, мы не успеваем подготовиться к учебному году. Подошел он ко мне, схватил, приподнял и сказал: «Ах ты, волчья сыть, травяной мешок. Все, что мы делаем, будет памятью о нас всех». Я подумал, ведь и в самом деле: наши дела будут памятью для народа.
Больше ста страниц режиссерских записок. Общая тетрадь была перекидной снизу вверх на спирали. Когда мы расстались, я посмотрел ее. Весь рассказ о фильме делился на множество эпизодов, каждый отмечен длиной ленты и временем. Я подумал: зачем мне это, и отдал тетрадь в школьную библиотеку.
Позже приезжали ко мне из Бийска, из музея имени В.В. Бианки по поводу этой тетради, я им рассказал, как было дело. Теперь сожалею, что не сохранил эту память о Василии Макаровиче.
Очень интересным был эпизод, включающий съемки фильма на Катуни. Для этого закупили 30 кубометров древесины, перебросили на правый берег и там связали в плот. Довольно трудоемкой работой тоже руководил Шукшин. Это не просто что-то написать на бумаге. Все должно было работать. В фильме на плоту сплавлялись люди, повозки, лошади.
Течение Катуни очень быстрое и сильное. Люди на все это сооружение смотрели с ужасом. Надо было с правого берега переправиться на левый. На одной из коротких сторон плота закрепили рулевое весло, им управлял сам Василий Макарович. Плот привязали. Боковыми веслами начали грести. Плот быстро по течению пошел к левому берегу Катуни. Зрелище было неописуемое и страшное. Но он успешно приплыл к берегу и был разгружен.
Вспоминаю сейчас и удивляюсь: сколько энергии отдавал Василий Макарович людям! Бывало, выйду на веранду, а он сидит и пишет до утра. Часто обращался ко мне: Анатолий Лукьянович, послушай мои рассказы.
Все последние произведения были написаны за большим столом в сенях моего дома. Я часто задавал ему вопрос: кому будут нужны эти рассказы? «Людям, людям, Анатолий Лукьянович». Он всегда мне так отвечал. А я совсем мало обращал внимания на его писанину. Мне и в мысли не приходило, что его рассказы станут столь популярны и памятны народу.
Единственное, что я делал для него хорошего – проявлял терпение. Многие его поступки мешали мне. Он постоянно занимал телефон, стол на веранде всегда был завален бумагами. И всегда говорил: «Не перекладывай, пусть все лежит так как есть». Иногда, когда я пытался с ним заговорить, он меня останавливал и просил не отвлекать. Главное: мы понимали друг друга, в разговоре «докрасна» никогда не нагревались. Он часто говорил: «Жить надо. Смотри, нас окружают добрые люди. Жить надо по-доброму».
Я очень долгое время переживал разлуку с Шукшиным. А ведь в то время, когда мы с ним общались, мне и в голову не приходило, что Василий Макарович будет занимать столь высокое место в нашей культуре. Преодолевая тоску, я долгое время ездил на Шукшинские чтения. Когда отмечалось сорокалетие его кончины, меня пригласили на День памяти и приказом по музею-заповеднику объявили «Почетным шукшинистом».
В память о друге я написал эти воспоминания. Жаль, что многое уже стирается из памяти. Когда меня просят показать, где проходили съемки фильма, я с удовольствием это делаю. Мне самому приятно вновь побывать там.
Анатолий ЯРЦЕВ, с. Усть-Иша
Фото предоставлены автором